Пол Андерсон - Кокон [ Межавт. сборник]

— Рад видеть вас, командир, — приветствовал адъютант.

Джим снова почувствовал, как накатывает дурнота. Голос Адока, пересказывавшего Гарну события, слышался точно в тумане.

— Высокородный Вотан и Галиан убиты. Словиель занял место Вотана. Ты со своими старкинами поступаешь в его распоряжение…

— Да, — подтвердил Джим.

— Командир… — Гарн развел руками и исчез.

Они переместились на корабль, и тут Джиму стало еще хуже. Ро помогла ему улечься на подушки.

— Что с ним?.. Адок! — голос ее прозвучал далеко-далеко, в конце длинного и гулкого коридора, по которому Джим скользил куда-то прочь. Последним усилием воли он представил картину космопорта Альфы Центавра и путь оттуда до Земли — теперь он мог быть спокоен. Корабль доставит их на место.

Он на миг прекратил сопротивляться — и заскользил еще быстрее по бесконечному коридору. Но надо было продолжать борьбу — вернуться к Ро хоть на миг.

— Галиан перед смертью спалил мне правый бок, — прошептал он. — Я умираю. Ро, ты должна сказать вместо меня… Там, на Земле… Скажи им все…

— Ты не умрешь! — Ро заплакала, крепко обхватив его руками. — Ты не умрешь…

Неслышно выскользнув из объятий девушки, он вновь понесся по черному коридору без всякой надежды на возвращение, в угрюмый мрак…

Он очнулся и увидел свет, с трудом осознав, где находится. Тело было словно чужое. Он лежал на плоской поверхности, куда более жесткой, чем подушки Высокородных, а над головой был белый низкий потолок.

С натугой повернув голову, Джим разглядел рядом небольшой столик, несколько стульев и белую ширму, какие обычно ставят в больницах. Сквозь единственное окно проникал желтый солнечный свет. Самого солнца не было видно, только кусочек голубого неба с белыми барашками облаков. Он лежал, глядя в это небо, и пытался понять, что произошло.

Очевидно, он находится на Земле. А если так, то где именно? И где Ро и Адок? И корабль?

Он лежал и размышлял. Внезапно припомнился сожженный бок. Джим откинул простыни, задрал край голубой пижамы и исследовал тело. Ничего не болело, на коже не было никаких следов.

Джим снова натянул простыни и откинулся на подушки. Он чувствовал себя вполне сносно, если не считать небольшой слабости, как после долгого сна. Он снова посмотрел на столик. На пластиковой поверхности стояли стакан с водой и коробка с салфетками. Стало быть, больница. Не удивительно. Ранение наверняка было не из легких. Но куда подевался шрам?

Внезапно Джим заметил на нижней полке стола телефон. Он снял трубку, прислушался — телефон молчал. Набрав наудачу несколько цифр, он долго ждал ответа, потом положил трубку на место. И увидел рядом с аппаратом кнопку с табличкой «СЕСТРА».

Джим надавил кнопку — никакого эффекта. Подождав минут пять, он надавил еще раз. Дверь распахнулась. Однако вошла не девушка в белом халате и колпаке, а крепкий молодой парень, ростом чуть ниже самого Джима, широкоплечий, одетый в белые брюки и белый свитер.

Ни слова не сказав, парень подошел к кровати и, взяв Джима за левое запястье, молча принялся измерять пульс, изредка поглядывая на часы.

— Я вполне здоров, — сказал Джим. — Что это за больница?

Парень-санитар издал нечленораздельный звук, досчитал пульс и, выпустив руку Джима, повернулся к двери.

— Эй, подождите! — окликнул Джим, садясь в постели.

— Лежать тихо! — хрипло приказал санитар, и, приоткрыв дверь, выскочил вон.

Джим резко откинул простыни и спрыгнул с кровати. Сделав три шага к двери, подергал ручку. Дверь была заперта.

Он еще раз потряс ручку, отступил, подавив в себе желание стучать, колотить что есть сил в эту дверь, пока не явится хоть кто-нибудь. Но он стоял и задумчиво смотрел на нее.

Палата все больше наводила на мысль о приюте для душевнобольных. Джим повернулся и пошел к окну. Его подозрения усилились.

Невидимая с постели, на окне имелась металлическая решетка. На вид она была довольно тонкая, но наверняка, достаточно прочная, чтобы задержать беглеца, не имевшего под рукой инструмента.

Джим глянул вниз. Под окном раскинулась лужайка, окруженная стеной сосен. Ничего больше разглядеть было невозможно.

Джим вернулся к постели, сел, затем лег, накрылся простынями и, призвав на помощь всю свою выдержку, стал ждать.

Время тянулось медленно. Потом дверь внезапно отворилась, и вошел уже знакомый санитар в сопровождении низенького человечка лет пятидесяти, в белом халате, совершенно лысого. Вдвоем они подошли к постели Джима.

— Отлично, — произнес человек в халате, обращаясь к санитару. — Вы мне пока не понадобитесь.

Санитар вышел, закрыл за собой дверь. Врач — ибо никем другим этот человек быть не мог — взял Джима за руку и сосчитал пульс.

— Н-да, — буркнул он себе под нос.

Отпустив руку Джима, он откинул простыню, задрал пижаму и принялся изучать правый бок пациента. Пальцы давили то здесь, то там. Внезапно Джим вздрогнул.

— Больно?

— Да, — спокойно сказал Джим.

— Хм… — нахмурился врач. — Если это правда, то все равно — крайне интересно.

— Доктор, — сказал Джим. — Со мной что-нибудь не в порядке?

— Нет, с вами-то все в порядке, — врач оправил на Джиме пижаму и укрыл его простыней. — Но я в это не верю.

— Почему? — поинтересовался Джим.

— Потому что на том самом месте, где я видел маленькую ранку, позавчера был ожог по меньшей мере дюймов шести в длину и двух в ширину, — заявил врач. — А сегодня тут нет ничего. Да, я видел по телевизору ваш корабль и помню, что говорила мне девушка. С раной, которую она описала, вы умерли бы прежде, чем добрались сюда. Я готов допустить, что небольшая ранка может зажить без всяких шрамов, но ожог четвертой степени — никогда в жизни!

— Мне нужно вас убедить? — мягко спросил Джим.

— Нет, — ответил врач. — Зачем? Я просто дам заключение, что сейчас вы абсолютно здоровы. Да, так я им и скажу.

— Кому — им?

Врач бросил на Джима внимательный взгляд.

— Доктор, — сказал Джим. — Возможно, у вас сложилось обо мне нелестное мнение. Ваше право. Но зачем вы держите своего пациента в полном неведении о том, где он находится и кто принимает в нем участие? Вот вы упомянули о девушке. Скажите, она случайно не стоит сейчас за дверью?

— Нет, — сказал врач. — Что касается ваших вопросов… Вы находитесь здесь по решению Правительства Мира. Мне запрещено беседовать с вами на темы, к лечению не относящиеся, а поскольку в лечении вы больше не нуждаетесь, стало быть, говорить нам не о чем.

Врач поднялся и пошел к двери. Уже взявшись за ручку, он, словно поддавшись голосу совести, вновь повернулся к Джиму.